Миа Канкимяки уходит с работы, продает свой дом и едет в Африку, чтобы увидеть, как жила Карен Бликсен – датская писательница, владевшая кофейной плантацией в 1920-х годах и охотившаяся на диких животных в саванне. Она вдохновляется отважными путешественницами и первооткрывательницами XIX века, которые в одиночку странствовали по самым опасным местам планеты. Во Флоренции Миа ищет забытые картины художниц Ренессанса, создававших грандиозные полотна, несмотря на все ограничения эпохи. В Японии она идет по следу Яёи Кусама – самой знаменитой художницы современности. Заново открывая миру незаслуженно забытые женские имена, в своем путешествии Миа учится вдохновенной жизни и находит свой писательский голос. Эта книга – захватывающее путешествие по самым разным странам и эпохам, показывающее, на что были и могут быть способны женщины, свободные от стереотипов и условностей!
Дорогие Изабелла, Ида и Мэри!
Пишу вам на чердаке родительского дома в таком напряжении, что почти задыхаюсь. Мне 42 года, не замужем. Страдаю от бессонницы, мигрени, общей опустошенности, периодически размышляю, куда бы такая женщина, как я, могла применить свою жизнь.
Продолжать существовать, не привлекая к своей персоне никакого внимания? Заняться обстановкой дома и накопительной частью пенсии? Исполнить гражданский долг налогоплательщика? Заботиться о больных родственниках и заниматься благотворительностью? Истерить по поводу невозможности реализоваться в качестве жены и матери? Надеяться, что еще найдется супруг и для такой переспелой старой девы?
Нет, конечно, я преувеличиваю, мы же не в XIX веке, но исходя из того, что для современной женщины нет ничего невозможного, взять собственную жизнь под контроль оказывается неожиданно сложно. Откуда мне знать, что мне делать с этой моей единственной жизнью? Я испытываю потребность в образцах для подражания, во вдохновении, в практических советах, мне нужны ночные женщины, которые укажут мне путь!
Именно поэтому меня лихорадит с тех самых пор, как я узнала о вас. Ответ 42-летней незамужней женщины на все вопросы – путешествовать. ПУТЕШЕСТВОВАТЬ!
По ночам про себя составляю список женщин. Рисую схемы, расставляю, так или иначе, отличившихся женщин на карте мира и, согласно временным поясам, группирую их по роду занятий по столетиям и месту проживания, разделяю на замужних и одиноких, бездетных и матерей, перечисляю профессии, достижения, болезни, причины смерти. Составляю очередность согласно тому, кто кому послужил примером.
Женщины выстраиваются в цепочку, формируют паутину, разворачивающуюся запутанным веером пространственно-временных связей, описать который было бы слишком сложно. Интересуюсь у друзей, о ком они думают ночами, и мой список удлиняется. Я думаю об образцовых женщинах, парящих в моем воображении, только их отношение ко мне пока не ясно. Думаю, куда бы мне поехать вслед за ними, но странным образом они и выбранные места никак не пересекаются. И все эти образы носятся вокруг меня, в пространстве ночных женщин.
Однажды мне на глаза попадается увесистый альбом, давненько подаренный редактором в качестве источника вдохновения. В нем изложены истории женщин-путешественниц. На обложке изображена молодая женщина, сидящая верхом на оседланной зебре посреди африканского пейзажа. Судя по стилю, это 1920-е годы. Сердце начинает стучать сильнее. Кто она? Как она могла там оказаться? Стрижка каре, шорты для сафари, гольфы и модная шляпа. Она смотрит прямо, держась за вожжи, словно вот-вот поскачет в саванну. Но ведь зебру невозможно приручить!
Это Оса Джонсон, великолепная и безумная американка. Путешественница. И книга эта полна ночных женщин.
Я листаю книгу, делаю выписки (их накапливаются многие страницы). Затем начинаю разыскивать перечисленные в списке литературы книги – альбом оказывается не слишком достоверным источником, – таскаю их стопками из библиотеки. Заказываю через Интернет биографии наиболее заинтересовавших меня женщин и штудирую выложенные в Сеть забытые путевые заметки. Иду по следу. Но проходит несколько дней, а потом и недель, пока не прояснится окончательно, с чем имеешь дело.
Тема идеальная! Группа образцовых, исторических и вдохновляющих женщин, о которых раньше мне никогда не приходилось слышать. Я отыскала исследовательниц и путешественниц XIX века.
Уточню: группа совершенно обычных женщин среднего возраста. Они, покончив с семейными обязанностями, решили осуществить мечту всей своей жизни и, нарядившись в корсеты и длинные юбки, отправились в одиночку в кругосветное путешествие, тем самым бросая вызов обыденной морали.
Дорогие Изабелла, Ида и Мэри – я восхищена! Что за необычайная смелость! Вас не сломили депрессии, головные боли, смерть родителей или неудавшийся брак. Вы решили взяться за то, что вам всегда хотелось – и плевать, что скажут другие! И каково вам пришлось! Вы не имели возможности изучить в Интернете условия размещения в Гималаях или ознакомиться заранее с расписанием прогулок на каноэ в лесах Конго. Вы не могли запастись антибиотиками, энергетическими батончиками, мобильными телефонами с выходом в интернет.
Сопровождающего – даже его вы не хотели. Вы упаковали свои длинные черные юбки, пишущие принадлежности, пару банок консервов и изрядную долю самообладания и отправились в долгий путь, пересаживаясь с парохода на повозку, – путь, длившийся неделями, месяцами, а порой и годами. В дороге вечерами вы, невзирая на усталость, усаживались, чтобы при свечах работать над путевыми заметками или просто писать домой.
Затем ваши письма отправлялись в тяжелый и длинный путь домой, где их с нетерпением ждали, чтобы я и все остальные женщины сегодня и в будущем смогли бы прочитать о ваших путешествиях.
Изабелла, Ида и Мэри, вы воплотили идею отрыва пресытившихся жизнью женщин среднего возраста за сто пятьдесят лет до того, как оно вошло в моду. Благодаря вам я совсем скоро предприму попытку выбраться с этого чердака.
Я принимаю решение испытать метод Изабеллы Бёрд по лечению депрессии и покупаю два билета на самолет: в сентябре в Киото и в ноябре во Флоренцию. И сразу становится лучше!
Пока я рылась в книгах, мне стало совершенно ясно, что подобная затея – путешествие в одиночку – далеко не всегда являлась для женщин чем-то самим собой разумеющимся. Если только позволяют состояние банковского счета, рабочий график и степень смелости, я могу запросто упаковать сумку и поехать. Но в былые времена женщина так вот просто не могла никуда поехать без спутника либо соответствующего согласия со стороны мужчины. (Известны случаи, когда единственной для женщины возможностью отправиться в поездку было переодеться мужчиной.)
В XIX веке стало получше на фоне роста туризма в Европе, но и тогда считалось приличным, если женщина брала с собой подходящее «прикрытие» вроде тетушки постарше. Можно было еще участвовать в организованных групповых турах Томаса Кука – благо такие появились. Британки имели возможность выезжать в одиночку за пределы Европы, ибо империя простиралась на несколько континентов, и даже в самых отдаленных уголках планеты можно было рассчитывать на встречу с соотечественниками, а значит, и на достойное обхождение. Главное – иметь при себе достаточно средств и хорошие рекомендации.
Начиная с 1850-х появляются женщины, которых можно называть путешественницами и исследовательницами. Такого рода занятие в принципе стало модным – земной шар был только в процессе изучения, в неизвестные места отправлялись экспедиции, посредством которых распространялись и колониальные устремления государств. К вернувшимся из путешествий исследователям (мужчинам) относились как к национальным героям, посвященные им газетные статьи и книги раскупались моментально – на этом фоне женщины не могли не заинтересоваться путешествиями. Однако могла ли хоть одна приличная дама оставить свои обязанности и отправиться в одиночку за пределы познанного мира?
Ох уж эти правила приличия! Для европейки XIX века приличие и забота о репутации имели первостепенное значение. Вторым по важности условием было справляться со своими обязанностями, а их хватало с лихвой, коль скоро у женщины имелся супруг, отец или брат. Ей вменялась в обязанность забота о доме и хлопоты по хозяйству, воспитание детей и уход за больными. В случае если она оказывалась не замужем, на ее плечи могли взвалить даже очень дальних родственников. И если ничего подобного не было, скажем, родители женщины умерли или она осталась старой девой, ей все равно приходилось тщательно продумывать саму возможность реализации собственных устремлений. В той степени, насколько она была способна в силу присущего ей чувства вины.
Мне кажется, что этот сложный набор обязанностей и комплексов вины до сих пор никуда не делся из женского сознания. Мне не пришлось воспитывать детей и пока еще ухаживать за родителями, и при этом мне кажется, что всю жизнь до сего момента я руководствовалась неписаными правилами, действуя сообразно «циркуляру» внутреннего послушания и пунктуальности.
Я прилежно училась, работала по профессии, стремилась только вперед почти пятнадцать лет, и все это я делала с удовольствием! А потом появилось разочарование. И что, это все? Разве в моей жизни не будет ничего нового? Полагаю, оказавшись в подобной ситуации, многие из моих друзей обзавелись семьями. Мне стало казаться, что я достаточно долго занимаюсь тем, что должно, что я достаточно долго являюсь прилежной, приличной, послушной и разумной. А я не хочу более быть разумной! (Изабелла, Ида и Мэри, узнаете это чувство?!)
И поскольку я не могла быть разумной, я – благо есть такая возможность – взяла себе отпуск на несколько месяцев. И уже не вернулась на прежнюю работу. Я решила, что буду писать и путешествовать: придумала сама себе специальность «пишущая путешественница-исследовательница» (какая жуть!), что позволило бы мне заниматься исследованиями, путешествовать и писать столь много, сколько позволят душа и тощий банковский счет.
(Ладно, в буквальном смысле стать путешественником и исследователем уже невозможно, ибо все уголки земного шара пройдены вдоль и поперек, но я это дело рассматриваю в качестве некой духовной позиции, как свою персональную миссию, как попытку женщины бальзаковского возраста расширить пределы собственной жизни.) В итоге я продала квартиру, купив вдвое меньшую, избавилась от лишних вещей и расходов, начала подавать на гранты и планировать поездки.
Не спорю, ощущение вины по этому поводу есть. Когда знакомые спрашивают о делах, я завожу волынку про отрицательные стороны жизни: трудно жить, все в подвешенном состоянии от проекта к проекту, вечное чемоданное настроение. И в такие моменты кажется, что для свободы реализации собственных устремлений у меня напрочь отсутствуют основания. Да и как могло быть иначе!
Фото | Anthony Acosta
И в XIX веке все было точь-в-точь так же. Едва женщина принимала решение отправиться в поездку, таковую надлежало узаконить принятым в обществе официальным способом. Просто интерес к путешествиям не брался в расчет, поскольку женщине не подобало обнаруживать свое любопытство.
Так что, купив билеты в Киото и Флоренцию, я начала с чувством некоторой озадаченности изучать составленный мною же Женский Список Приемлемых Причин для Путешествия.
- Работа супруга (разумеется, приемлемая причина номер один, потому что исполненная духа ответственности супруга последует за своим благоверным даже в самые глухие уголки мира).
- Здоровье (на самом деле вполне сносное).
- Миссионерская деятельность и паломничество (вне всякого сомнения).
- Пейзажная живопись (и натюрморты, с цветами и насекомыми в том числе).
- Собирание гербария и…
- Научная деятельность. (Если допустить, что особа женского пола в принципе на такое способна. Разве интерес женщины к географии или естественным наукам не является чем-то ничтожным, смехотворным и как минимум неестественным? И как тогда женщина будет справляться со своими прямыми обязанностями – тем же шитьем, например?). На этой стадии надежда уже покидает меня, но спасает седьмой пункт.
- Сбор материала для написания книги и для просвещения читателей.
Просвещение читателей! Именно за эту соломинку ухватились когда-то Изабелла, Ида и Мэри. К тому же записки путешественника в те времена были весьма доходным делом, так что книга и последовавший за ней цикл писательских лекций и встреч позволяли заработать средства на дальнейшие поездки.
Придумав множество приемлемых причин, чтобы оправдать свою страсть к путешествиям, женщины XIX века делаются неудержимыми. Сидя на чердаке дома в Вихти в окружении растущей горы книг, я понимаю, что женщин-путешественниц, подвизавшихся в различных областях наук, исследовательниц и прочих искательниц приключений, да и просто авантюристок, всегда было больше чем достаточно. И почему только я о них ничего не знала?
Воистину говорю вам: по следам этих дам мне не терпится отправиться в путь! У них не было денег, они были слабы физически, не имели научного образования, были лишены общественной поддержки, и очень часто они не были молоды и здоровы. И все равно отправлялись в дорогу.
Такова причина моей любви к ним.
Ночная женщина № 2: Изабелла Бёрд.
Род занятий: Старая дева. Позднее – путешественница, автор путевых заметок. Страдала от депрессии, болей в спине и бессонницы, пока врач не посоветовал предпринять небольшое морское путешествие. Решила объехать земной шар в одиночку: отправившись в первую поездку, не смогла остановиться.
«Я охвачена совершеннейшим восторгом! Это схоже с новым миром, и он настолько свободный, свежий, насыщенный, беззаботный, лишенный оков и наполненный интересных вещей, что не хочется спать… Ни звонков в дверь, ни «Мисс, будьте любезны», ни слуг, ни счетов, никаких требований, никаких бесплодных усилий, когда столько всего приходилось делать. И главное, никакой неврастении и условностей… Невозможно описать словами, как сильно я люблю жизнь!»
(Записки Изабеллы на борту корабля, бурная Атлантика, 1871)
Ночная женщина #3: Ида Пфайффер, в девичестве Рейер.
Род занятий: Супруга и мать, в дальнейшем - автор путевых заметок. Объехала вокруг света. Вырастила послушных детей, ухаживала за мужем, тайно изучала глобус, в 44 года отправилась в свое первое путешествие. Дважды объехала вокруг земного шара с мизерным бюджетом. Зарабатывала на поездки написанием книг. Они переведены на семь языков.
Ида выросла в богатой семье владельца суконной фабрики. Отец воспитывал ее так же, как и сыновей. Он одевал ее в мальчиковую одежду и шутил, что из Иды вырастет бравый офицер. Спартанским стилем воспитания он преследовал цель привить детям смелость, решительность, выдержку, умение переносить лишения, питаться скудной пищей, терпеть боль – позже все это Иде пригодится.
В течение тринадцати лет Ида исполняла обязанности послушной супруги и любящей матери, хотя условия ее жизни к этому вовсе не располагали. Супруг оказался на грани разорения. Он растратил все ее приданое, и семье пришлось отказаться от прислуги, продать карету и лошадей и, как позже описала Ида, они годами жили впроголодь, не зная, что сулит им завтрашний день. Ида тайком зарабатывала на пропитание: она давала уроки рисования и музыки – все те же ненавистные уроки игры на фортепиано!
Когда в 1833 году ее муж получил предложение по службе перебраться в Лемберг, Ида решила остаться с двумя сыновьями в Вене, где братья вели семейное дело и обещались взять ее к себе на попечение. В 36 лет она фактически оставила своего мужа и, не говоря никому ни слова, начала изучать географию и тайно лелеять мысль о путешествиях.
Потом мальчики выучились и начали жить самостоятельной жизнью. И тут Ида всерьез задумалась над реализацией своего плана. Да, она хотела полностью изменить свою жизнь и порвать с прошлым, но под каким таким благовидным предлогом можно отправиться в одиночку куда-нибудь далеко, да так, чтобы не вызвать досужих разговоров и всеобщего негодования? Нашлось гениальное решение: паломничество.
В течение многих столетий именно паломничество являлось единственной возможностью для женщин увидеть мир. Да и в наши дни никто слова не скажет, если благочестивая с виду 44-летняя мать и жена (муж которой может быть староват для путешествия) решится отправиться в Святую землю, следуя тем самым своему призванию.
Паломничество продлилось девять месяцев. Помимо религиозных объектов она посетила Сирию, Ливан, Египет (где поднялась на пирамиды и съездила на верблюде к Красному морю) и Италию.
Остаток жизни Ида провела либо в поездке, либо планируя следующую поездку. Она объехала земной шар дважды в разных направлениях. Она действовала целенаправленно, имела сильную волю, смелость и упорство. Ее влекло то, что не рекомендовалось путешествующей в одиночку даме.
Воистину она была «крепким орешком», желающим увидеть все в максимально короткий срок, ничто так не раздражало ее, как задержки в пути. Ида не расслаблялась в гамаках на райских берегах, потому что время неумолимо бежало в ее песочных часах. «Будь я на десять лет моложе, как бы я желала расширить географию своих поездок!» – писала она.
Для пополнения своей дорожной кассы Ида продала все, чем владела, зарабатывая написанием путевых заметок, но, несмотря на всю экономию, гонораров не хватало на покрытие многолетних путешествий. Родись она мужчиной, то для путешествий она могла бы реализовывать официальные исследовательские проекты или участвовать в финансируемых государством экспедициях, но для женщин подобное было невозможно.
Ида делала, что могла. Из своих путешествий она привозила коллекции растений, жуков, бабочек, моллюсков, рыб, этнологических предметов и продавала их в естественно-исторические музеи Вены, Берлина и Лондона. Их покупали музеи (в честь Иды названа креветка Palaemon idae, палочник Myronides pfeifferae, морская улитка Vaginula idae и мадагаскарская лягушка Rana idae).
Тем не менее академические круги Вены относились к ней свысока – и не только по причине отсутствия у нее научного образования, но и потому, что женщин в принципе не считали способными к исследовательской деятельности. Даже министр экономики Австрии на встрече кабинета в 1852 году отметил, что «его не убеждает тот факт, что женщина без образования способна собирать что-либо, имеющее истинную научную ценность».
Следуя примеру путешественников-мужчин, Ида запрашивала у государства стипендии и поручения для своих поездок, однако здесь результаты оставались ничтожными. Единственной суммой, которую ей удалось получить, стала выплаченная ей в 1851 году ссуда в размере жалких 150 талеров. (Известное дело. Удручает, когда получаешь отказ.)
Несколько дней подряд езжу в расположенную в полутора часах езды на другом конце города библиотеку Нитибункен. Там я совершенно случайно напала на исследование, посвященное путевым дневникам женщин периода Эдо.
Для меня стало настоящим открытием, что в ту эпоху японские женщины должны были выправить себе разрешение на перемещение, если они собирались из одного города в другой. Оказывается, причина была в центральной политике. Желая обеспечить верноподданнические настроения феодалов, правительство свозило в качестве заложников в тогдашний Эдо, нынешний Токио, их жен и детей, где их охраняли денно и нощно.
Из путевых дневников становится ясно, что самым тяжким для женщин было получение разрешения на перемещение, а также официальная проверка, проводившаяся на специальных пунктах «секишо». Процесс получения разрешения был сложным: женщине следовало представить свое удостоверение личности, количество спутников и средств передвижения (лошади, быки, повозки), место отправления, место прибытия, имя подателя заявления (в сельской местности заявление подавал главный храмовник), статус женщины, то есть чьей матерью или дочерью она является, возможная беременность, а также то, черненые у нее зубы или нет.
На пунктах проводился полный осмотр – даже волосы сверяли с расческой, и если хоть один признак не совпадал с описанием в документах, женщину разворачивали и ей необходимо было выправлять новые бумаги. Если же она пыталась преодолеть границу без бумаг, ее ждало наказание – к примеру, «распятие прямо на месте». Многие женщины жалуются в своих дневниках, что изменить маршрут или график поездки из-за разрешений было невозможно даже по причине болезни или острой тоски по дому.
По окончании периода Эдо количество проверок уменьшилось, и автоматически увеличилось количество историй о бунтующих женщинах, отправлявшихся в поездку без надлежащих разрешений. Если же женщины решали добавить к своему маршруту какой-нибудь новый объект для посещения, им приходилось идти в обход пунктов проверки – то есть забираться на крутые склоны и платить проводникам, чтобы те вывели их с другой стороны пограничного пункта. Этот самый «секишо тегата» выдавался женщинам правящей верхушки, но и простолюдинка тоже должна была держать при себе бумагу с указанными в нем именем, местом проживания и сведениями, чьей матерью и дочерью она является.
В документе имелся пункт о предоставлении ночлега, если путник не успеет добраться к месту назначения до захода солнца, а также достойных похорон в случае смерти. Иногда указывалось, что о возможной смерти держателя документа нет необходимости сообщать родственникам.
Источник | "Женщины, о которых думаю ночами", Мия Канкимяки
